Царь горы или Автомобильный музей под открытым небом

Эти странные вопросы возникли у меня после посещения уникального музея старых автомобилей в деревне Черноусово Тульской области. Сотни умерших для Настоящего машин, выстроившихся на холме под открытым небом и неожиданно органично вписавшихся в пасторальный пейзаж средней полосы, наводят на мысли об автомобильном «чистилище», о воздушных мытарствах до поры неприкаянных душ «москвичей», «побед» и «запорожцев», об их загробной жизни.

У автомобильного некрополя, который далекий от истории нашего автопрома случайный свидетель может принять за свалку металлолома, есть свой хозяин, свой «царь горы». Впрочем, Михаил Юрьевич Красинец служит при этих призраках вовсе не надсмотрщиком, а ангелом-хранителем, проводником из прошлого в будущее. Неверно даже говорить, что Красинец к экспозиции своего уникального музея приставлен, поскольку сюрреалистический континуум, отвоевавший около гектара тульской земли, создан самим Михаилом.

В Черноусово, изрядно поплутав по лишенным топографических указателей окрестностям, мы с приятелем прибыли около 11 утра. Собственно, если бы не обнаруженная, наконец, цель нашего путешествия – ряды старых автомобилей, – мы бы так и не узнали, что перед нами искомая деревня. Ни вывески, ни внятной центральной улицы, ни сколь-нибудь значительного скопления домов. Несколько строений больше напоминали хутор, причем заброшенный. Увидев возле одного из домов  женщину средних лет, мы поинтересовались, как найти Михаила Юрьевича Красинца. Очевидно, привыкшая к подобным вопросам женщина ответила просто: «Михаила Юрьевича в данный момент нет, он уехал на машине за водой, будет примерно через полчаса. Вы пока можете смотреть все, что вас заинтересует. Только не курите, пожалуйста. Дождей не было очень давно, а воды, как вы уже поняли, у нас нет. Я – жена Михаила Юрьевича Красинца, Марина Алексеевна».

Забыв на некоторое время о цели своего визита, мы уточнили деталь, нас более всего удивившую:

– То есть, как нет воды? Совсем нет? (Дурацкий вопрос, в котором проявила себя барская привычка считать коммунальные блага нормой).

– Совсем, – подтвердила Марина Алексеевна. Водонапорная башня сломана уже восемь лет, водопровод разрушен. Деревня наша бесперспективная, вкладывать бюджетные деньги в водоснабжение Черноусово никто не станет. Вот Миша и возит воду из села Бредихино. Это в восьми километрах отсюда. Там же и ближайший магазин. Хорошо, что машина на ходу.

– А зимой? – насторожились мы, вспомнив, по каким «бесперспективным» проселкам мы сюда добирались, и прекрасно понимая, что никто расчисткой этих дорог от заносов не озаботится.

– А зимой ходим пешком, – подтвердила наши опасения женщина.

Слегка ошалев от услышанного, мы отправились осматривать экспозицию, а Марина Алексеевна, видимо, чувствуя некоторую ответственность перед гостями, бодро взобралась на капот ЗиС-151 с кунгом и начала высматривать на горизонте признаки возвращения супруга.  Через некоторое время, заметив клубы пыли по шляху, женщина спокойно констатировала: «Вон, едет. Несется, гонщик окаянный…».

Спустя пару минут к небольшому дому из красного кирпича довоенной выпечки бодро подкатил синий «Москвич-412», и мы, наконец, познакомились с Михаилом Красинцом.

Разумеется, разговор наш шел в основном об автомобилях и их истории, но периодически мы возвращались к личности самого Михаила Юрьевича, к его прошлому и настоящему, поэтому, дабы покончить с коммунально-бытовыми деталями, приведу короткую тематическую выжимку.

В Черноусово нет не только воды, но и газа. Разумеется, нет проводного интернета. Из благ цивилизации – электричество и «социальный» общественный телефон в пластиковой раковине. Все остальное (магазин, вода, фельдшерский пункт, представители власти) – в упомянутом уже Бредихино.

Когда-то в деревне было гораздо больше жизни. Дом о полутора комнатах, в котором ныне живут супруги Красинец, – это бывшая деревенская библиотека. Ежу понятно, что библиотечные фонды не переехали в новое красивое здание, а просто истлели где-то ввиду невостребованности. Соседнюю с библиотекой опустевшую избу, где в прежние времена под гармошку могли отплясывать с десяток – не более – парней и девок, Михаил подлатал и приспособил для хранения «малых форм»: запчастей, автомобильной геральдики, не имеющей сохранившихся носителей; мотоциклов, велосипедов, ламповых радиоприемников и даже патефонов. Часть «актива» – непрофильная, но Красинец своим чудачеством успел прославиться на всю округу, и люди, не особо вникая в характер увлечения Михаила, несут ему все подряд. Кто-то в надежде подзаработать, кто-то просто потому, что себе не нужно, а выбрасывать жалко.

Михаил и Марина – коренные москвичи, выросли в Сокольниках. Миша родился в 1958 году, его будущая жена – пятью годами позже.

Обыкновенное советское детство, обычная советская юность. Красинец окончил автодорожный техникум, и в дальнейшем любая его работа была связана с машинами. С особой теплотой он вспоминает годы, проведенные в спортивном бюро АЗЛК, куда парень устроился в 1979 году. «Дослужился» там до механика сборной СССР, подготавливал и обкатывал автомобили, переоборудованные для ралли и трека. Сам принимал участие в соревнованиях и даже накатал звание кандидата в мастера спорта по зимним кольцевым гонкам. В «послужном списке» Михаила есть и участие в реставрации «москвичей» для музея АЗЛК. Эти годы и сформировали живой интерес Красинца, во-первых, к автотехнике как элементу истории и культуры, а, во-вторых, к ставшей для него родной марке «Москвич».

Когда в 1989 году Михаил узнал о том, что в Люберцах продается «Москвич-400» первого поколения редчайшей разновидности – с открытым кузовом кабриолет – он купил его без раздумий. Две тысячи по тем временам было не слишком много, но и не мало. Новая «Ока», например, стоила 3,5 тысячи. Но это же был «отец» всех современных «москвичей»! Пусть не в идеальном состоянии, но есть руки, и растут они откуда надо. Дальше – больше. Появился второй «москвич», третий… Начала формироваться одна из самых необычных в мире коллекций ретро-автомобилей.

Необычна она была состоянием экземпляров. Дело в том, что коллекционирование машин – хобби толстосумов, поскольку ценность коллекции зависит не от количества ее единиц, а от раритетности каждого объекта и степени его сохранности. Иными словами, автоколлекционером принято считать того, кто способен купить, например, одну «Испано-Сюизу» 1919 года и вложить в её реставрацию порядка миллиона долларов, а не обладателя пары десятков убитых массовых малолитражек. Но Красинец, скупая за бесценок или просто подбирая брошенные гнить во дворах полуразобранные автомобили, думал вовсе не о нынешней их ценности, а о будущем. Он прекрасно понимал, что сегодняшняя «избыточность» некоторых моделей постепенно обернется их массовой гибелью, и завтра что-то может оказаться безвозвратно утраченным.

Возможностей для реставрации своей необычной коллекции у Красинца не было. Михаил даже не располагал местом для ее хранения. Спасенные им машины стояли во дворе многоэтажки, причем плачевный вид большинства из них наводил тоску на коммунальных чиновников. Не раз Красинец получал официальные бумаги с предписанием освободить двор от принадлежащего ему металлического лома. Страдала коллекция и от рук непреднамеренных вандалов. Когда ушлые сограждане пытались сдать какой-нибудь автомобиль в утиль, а пацаны откручивали детали или забавы ради поджигали машину-другую, они искренне полагали, что имеют дело с бесхозным хламом, а не будущими экспонатами уникального музея.

В 1995 году супруги Красинец приобрели в деревне Черноусово домик, некогда служивший пейзанам библиотекой. Приобрели в качестве летней дачи. Никаких новомодных мыслей о «простой жизни натуральным хозяйством на лоне природы» они не вынашивали: дача и дача. Зато пара соток приусадебного участка позволила часть экспонатов коллекции перевезти туда – на вечный прикол. С точки зрения условий хранения, машины ничего не теряли – и в Москве, и в Черноусово они обречены были круглогодично жить под открытым небом, зато в деревне не мозолили глаза властям и не провоцировали случайных прохожих на хулиганские выходки.

В 1996 году, когда количество спасенных Красинцом и единомышленниками автомобилей приблизилось к  трем десяткам, конфликт с московскими коммунальщиками достиг критической точки. Следовало или плюнуть на увлечение, очистив двор от странной коллекции, или отправиться вместе со своим автонекрополем в добровольное изгнание.

К тому времени в культурном пространстве России уже прижилось западное слово «олдтаймер». Собрание автомобилей Красинца, несмотря на плачевное состояние, представляло интерес для таких же энтузиастов, как и он, только имеющих деньги. Михаил знал, что продав часть машин, он мог изрядно подзаработать. И все же он преодолел долларовое искушение, посчитав подобное малодушие предательством самого себя. К счастью, Марина его поняла и последовала за ним. Куда? В Черноусово, разумеется. В тот самый дом, который приобретался как летняя дача, но неожиданно стал единственным кровом. Московскую квартиру пришлось продать. Исконные горожане в самом расцвете сил оказались в деревне из пяти домов. Без работы, зато с тремя десятками старых машин,  

что делать с которыми – совершенно непонятно. Поступок? Безусловно.

С тех пор прошло уже пятнадцать лет.

Со временем жизнь наладилась. В распоряжении Красинца имелась видавшая виды «Волга», и он начал зарабатывать частным извозом в районе. Жена поднимала хозяйство. А вырвавшаяся из оков заасфальтированного двора на деревенский простор коллекция стала безудержно расширяться. Сначала ее пополняли сам Красинец и многочисленные друзья-единомышленники из Москвы. Столица строилась, массивы старых гаражей сносили, в этих гаражах обнаруживались замечательные старые автомобили, хозяева которых спешили избавиться от рухляди за бесценок. Поспособствовало популяризации необычного собрания автостарины и распространение интернета. О Черноусово узнали «удаленные пользователи», у проекта появились заочные «болельщики». Предложения, суть которых сводилась к фразе «Если нужен такой-то старый автомобиль – приезжайте в такой-то город и забирайте», стали поступать регулярно. Красинец приезжал и забирал.

Сегодня в его собрании 292 экземпляра. И вот что удивительно. Михаил Юрьевич не только знает все об истории создания и производства, а также конструктивных особенностях каждой машины, но и помнит историю попадания к нему всех экспонатов в мельчайших деталях.

В детстве на меня произвел сильное впечатление образ кума Тыквы из сказки про Чиполлино. Этот персонаж с детства мечтал построить себе каменный дом, но поскольку был беден, то за год ему удавалось зарабатывать на покупку всего лишь одного кирпича. Всю жизнь он копил кирпичи. Зато, когда кум Тыква наконец решился приступить к строительству, над каждым кирпичом произносился небольшой благоговейный монолог:

«Вот  это, – приговаривал  он, взяв один из кирпичей и поглаживая его, словно котенка, – это тот самый кирпич, что  я раздобыл  десять  лет тому назад к рождеству. Я купил его на те деньги, что припас на  курицу  к  празднику».

Примерно так Красинец рассказывает об экспонатах своего музея. Только без драматических подробностей о принесении в жертву делу всей жизни праздничных кур. Он вообще относится ко всему происходящему легко. Не безответственно, а именно легко, на деле умея отличать то, что изменить ему по силам, от того, что следует безропотно принять как данность. Полагаю, кум Тыква знал все о каждом из своих кирпичей не потому, что те доставались ему слишком тяжело, а потому что они наполняли его жизнь смыслом, сулили радость осуществления мечты. Так и Красинец. В его трудах нет жертвы, нет, пожалуй, и какой-то конечной цели, поскольку невозможно объять необъятное. Есть «путь в тысячу ли». Сколько того пути пройти получится – неизвестно. Но идти надо. По шагу, вперед и вперед, без остановок, но и не напрягаясь. Все нужное – придет само.

«Добрые люди связались, сказали: «Если нужен «Москвич-412», совершенно исправный, небитый, на ходу – приезжай, забирай». Теперь этот голубой «Москвич» верно служит Красинцу в качестве личного транспорта. Это на нем он в начале моего рассказа за водой в соседнее село гонял.

В какой-то момент чернская районная администрация не смогла больше делать вид, что на ее земле ничего такого не происходит. К чести местных властей, уникальный музей под открытым небом не попытались ликвидировать, а напротив, поставили на казенный учет, объявив (с согласия Красинца) собрание машин филиалом чернского историко-краеведческого музея и положив новоиспеченному заведующему филиалом жалованье в 5 728 рублей в месяц. Этим, впрочем, расходы государства на уникальную экспозицию исчерпываются.

А экспозиция… Она действительно не имеет аналогов нигде в мире. Не только по фактическому наполнению, но и по формату. На лугах расставлены ряды старых автомобилей. Иногда сохранившихся неплохо, иногда – в состоянии «полураспада». Как ни удивительно, большая часть экспонатов на ходу. Поддерживать в работоспособном состоянии тормоза дорого и хлопотно, но моторы и трансмиссии многих машин живы.

ГАЗы, ВАЗы, «москвичи», «запорожцы», ИЖи, УАЗы, ЗиЛы и ЗиСы, РАФы… Не буду утруждать себя перечислением всех представленных марок. Там есть почти все, что производилось нашим автопромом после Великой отечественной войны. Условия жизни экспонатов далеки от райских условий дорогих автомузеев, но Красинец сберег эти души от огненной геенны плавильных печей вторчермета.

Михаил Юрьевич водит нас по своим удивительным владениям. В какой-то момент к нам присоединяется его верный ассистент – кот Кузя. Кузя – тоже знаток и ценитель. Стоит открыть капот любой машины, зверь немедленно оказывается в подкапотном пространстве, изучает мотор.

Несмотря на формальный статус филиала государственного музея, парк Красинца в том виде, в каком он есть, никому, кроме энтузиаста-хозяина не нужен: никто не собирается вкладывать в это уникальное собрание ни денег, ни сил, ни иных ресурсов, способствующих развитию. Зато как одно из «чудес света», достойное посещения, Черноусово широко известно. Летом сюда каждый день приезжают посетители со всей страны. И дело не только в экзотичности экспозиции. Со временем в коллекции появились по-настоящему редкие автомобили, в том числе и сохранившиеся в единственном экземпляре. Их больше нет нигде вообще – на всем белом свете.

Достаточно назвать «Москвич-424ИЭ» – универсал в экспортном исполнении или праворульный экспортный «Москвич-408П», спидометр которого градуирован в милях, или два микроавтобуса РАФ с салонами VIP-класса. Таких в 1993 году по спецзаказу изготовили всего 5 штук.

Единицами исчисляются уникальные экспериментальные малолитражные джипы «Москвич-415», построенные на МЗМА в 1958 году. Кузов одного из них – в собрании Михаила.

В начале 70-х на АЗЛК создали серию перспективных прототипов серии «3-5». В общей сложности пять штук. До наших дней сохранились два из них. Демонстрационный макет «3-5-6» экспонируется в одном из московских музеев, а единственный уцелевший ходовой образец «3-5-5» заслуженно отдыхает во дворе дома Красинца.

Словом, в собрании Михаила Юрьевича есть экземпляры, обладающие немалой коллекционной ценностью (а значит, и рыночной стоимостью). Время от времени Красинец получает от «правильных» частных коллекционеров заманчивые предложения продать тот или иной автомобиль. Он никогда не соглашается, несмотря на то, что одна такая сделка позволила бы безбедно жить пару лет. Но что значит «жить», если в понятие «жизнь» Михаил вкладывает только то, что связано с его делом? Да, денег от продажи одного из раритетов хватило бы на полную реставрацию какого-нибудь из оставшихся. Но вы попробуйте – предложите матери продать одного ребенка, чтобы вылечить другого.

Я долго пытался выпытать у Красинца – сколько, по его мнению, необходимо средств для приведения всех машин в полный порядок, для благоустройства территорий и обеспечения организованной работы его музея. Он столь же долго уходил от прямого ответа. Потом мне стало понятно, что Михаил Юрьевич, в отличие от Шуры Балаганова, никогда не пытался выразить свое понимание «полного счастья» в денежном эквиваленте. Причем не от избытка романтизма, а из трезвого понимания, что таких денег все равно никогда не будет – так к чему заниматься праздной калькуляцией? Тем не менее, я был настойчив, и Михаил сдался. Вздохнул и сказал: «Думаю, что не меньше миллиона. Долларов».

*   *   *

На этом историю можно было бы закончить. Выводы очевидны и, увы, безрадостны. В утешение можно лишь пролепетать что-нибудь в духе «дорогу осилит идущий», но это будет неискренне.

Тем не менее, хочу вернуться к аллегории, с которой начал – о душах автомобилей и их воздушных (в буквальном смысле слова!) мытарствах. В христианской традиции воздушными мытарствами называют посмертные странствия человеческой души в первые сорок дней после смерти до ее отправки к месту ожидания страшного суда. И именно от успешности прохождения воздушных мытарств зависит степень комфортности ожидания этого мероприятия. Душа может провести время в радостном предвкушении, а может и в невыносимых муках ожидания заслуженной кары. Все зависит от результатов «поединков» с бесами, к чему воздушные мытарства и сводятся.

Душам автомобилей, оказавшимся после смерти в собрании Красинца, угрожают бесы равнодушия и забвения. И противостоять им помогает Михаил Юрьевич. Как может и чем может. В любом случае, он играет на стороне Света.